Система персонажей в художественном произведении. Что такое "система персонажей"

27.04.2019

При обсуждении книг слова «образ», «персонаж», «герой» мелькают повсеместно, но мало кто знает, чем они отличаются друг от друга. Кажется, что герой – что персонаж, все едино. А едино ли? И каковы различия? И какую роль в повествовании играют все они?

Давайте разбираться.

Образы в книге

Образ – это набросок, имеющий несколько ключевых, знаковых черт, на которые ориентируется автор. Образ – это «скелет» будущего героя, отправная точка при создании как его характера, как и роли в сюжете.

Понятие образа применимо не только к человеку, но и городу, и к целому миру, и к автору-рассказчику.

Персонаж – вторая ступень образа

Персонаж – это образ, дополненный деталями и подробностями. Другими словами, действующее лицо произведения. В зависимости от той роли, которую персонажи играют в истории, их можно разделить на:

эпизодических,

второстепенных

и главных.

Все они могут быть как активными, так и пассивными.

Эпизодические персонажи , как правило, необходимы для антуража и не играют большой роли в истории, ненадолго возникая и быстро пропадая из виду. Так, эпизодическими персонажами будут гоблины, готовые поклоняться попаданцу.

Второстепенные персонажи , в отличие от эпизодических, появляются чаще и не только для антуража. Часто второстепенными персонажами становятся родные главного героя или его давние друзья, то и дело появляющиеся на горизонте с весточками и приветами.

В нашем примере второстепенным персонажем может стать один из магов, который опознал в попаданце мессию и время от времени появляется рядом, чтобы спасти его или поучить жизни.

Главные персонажи – это образы, на которых завязана вся история, это основные действующие лица, на поступках которых строится произведения. Это, собственно, наш бравый попаданец. 🙂 Только он еще и герой. Но об этом чуть позже.

Литературный курс "Создаем героя"
Подходит тем, кто начинает писать книгу, и тем, кто хочет доработать и «оживить» уже готового героя.

За 14 дней вы получите всю необходимую теорию и пошаговые практические задания. В конце курса у вас на руках будет полная история героя. Вы узнаете его мотивы и придумаете яркие сюжетные повороты, которые покажут развитие характера героя наилучшим образом.

Пассивные персонажи – это образы, не имеющие роли в истории и никак не влияющие на главного персонажа. Они тихо существуют сами по себе и не вмешиваются в основные события. Говоря языком игр, это боты. Пассивные персонажи часто создаются для антуража или атмосферы мира.

Например, рядом с попаданцем верится некая девица. Она, во-первых, представитель незнакомого мира, а значит – и носитель чужих нравов и традиций; во-вторых, просто украшает собой произведение, ибо хороша и остра на язык; и в-третьих, не дает заскучать читателю, доставая попаданца глупыми вопросами о его прежнем мире и намекая на любовь. Если он на любовь не реагирует, то она — пассивный персонаж. Если же ее действия меняют вектор развития сюжета и/или главного персонажа, то девица становится персонажем активным.

Активные , соответственно, всеми силами участвуют в истории. Благодаря их поступкам меняется сюжет, появляется и развивается интрига. Активные персонажи – это действие и поступки, неожиданность, перемены, сюрпризы для читателя.

Причем активному персонажу необязательно быть главным. Он может быть и эпизодическим. Однако при его появлении – даже если он появится в истории три-четыре раза – события будут резко меняться.

Активным эпизодическим персонажем в нашей «примерной» истории станет некий маг, который каждую неделю снабжает попаданца новыми заданиями по спасению мира. А если в итоге этот маг окажется еще и главным злодеем, из-за которого начались мировые проблемы, то тогда в активности ему точно не откажешь. Даже если все эпизоды с его участием умещаются на трех листах.

Фокальный персонаж — кто такой и для чего?

О фокальных персонажах говорят, чаще всего, только применительно к эпизоду, сцене или главе. Что же это за «зверь» такой?

Все очень просто: фокальный персонаж – это персонаж, чьими глазами читатель наблюдает за событиями. Другими словами, тот, кто важен для читательских переживаний — за чьими мыслями, догадками, чувствами мы с удовольствием следим.

Фокальный персонаж может быть один – основной, на всю историю. Чаще всего в таких случаях история полностью показывается глазами главного героя. А может быть – несколько фокальных персонажей на историю – новый в каждой сцене, в каждой главе. Как можно догадаться, в таком случае фокальный персонаж – не всегда главный. Но его глазами читатель всегда смотрит на кусочек общей картины, важный для развития всего сюжета.

Герой – всему голова

Герой – это главное, основное действующее лицо, главный персонаж, роль которого наиболее заметна и весома, действия которого наиболее важны. Именно на героя, как правило, завязана и интрига, и идея произведения, именно вокруг героя стоится сюжет истории.

Как опознать героя? На его плечи ложится основная нагрузка. И ему, как правило, отводится больше всего, по сравнению с главными персонажами, времени – как для действия, так и для самореализации. Но самый главный его признак – . Если же развития нет, если главное действующее лицо истории остается одним и тем же что в начале книги, что в конце, то до героя оно, увы, не дотягивает. Остается обычным персонажем, только главным.

Если попаданец из бравого, бесстрашного и ироничного вояки к концу истории эволюционирует в такого же бравого, но научившегося думать и сострадать генерала, тогда он будет настоящим полноценным главным героем.

Если останется прежним — не по окружению и статусу, а по характеру, будет главным персонажем.

Образы, персонажи и герои – это один из ключевых элементов повествования. И от работы над действующими лицами во многом зависит, насколько образной, красочной и интересной окажется ваша история.

Конечно, и образы, и герои, и персонажи обычно есть везде – даже в сказке о зайцах, даже в ваших размышлениях о смысле жизни. И для полноценной работы с ними очень важно понять, какую роль они играют, какую смысловую нагрузку несут, что вы с их помощью хотите рассказать?

Осмысленная роль героев и персонажей, их акцентированное участие придаст вашей истории ясность, четкость и логичность.

Если вы хотите до конца разобраться, как правильно работать с образами, персонажами и героями, смотрите ВИДЕОЛЕКЦИЮ Школы вдохновения . В ней мы подробно разбираем следующие вопросы:

— с чего начинать создание героя книги;

— как придать ему индивидуальность;

— как сделать героя таким, чтобы читатель в него влюбился.

Полную программу лекции можно посмотреть по ссылке выше.

Хорошо продуманные герои делают историю по-настоящему достоверной.

Конкурс Копирайта -К2
Художественное создание должно быть вполне готово в душе художника прежде, нежели он возьмется за перо... Он должен сперва видеть перед собой лица, из взаимных отношений которых образуется его драма или повесть...

В.Г. Белинский

Как известно, композиция литературного произведения включает в себя элементы:
- расстановку образов-персонажей и группировку других образов;
- композицию сюжета
- композицию внесюжетных элементов;
- способов повествования (от автора, от рассказчика, от героя; в форме устного рассказа, в форме дневников, писем)
- композицию деталей (подробности обстановки, поведения);
- речевую композицию (стилистические приемы).

В данной статье разговор пойдет о системе персонажей

1. Система персонажей: элементы и структура
2. Элементы персонажной сферы
Категории персонажей – главные, второстепенные, эпизодические, внесценические
Параметры для определения категории персонажей
3. Структура персонажной сферы
Количество персонажей
Иерархичность системы персонажей
Связи между персонажами – противопоставление, группировка по тематическому принципу, сопоставленность
4. Резюме

СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ

Персонаж (литературный герой) - это действующее лицо сюжетного художественного произведения.
Организованность персонажей литературно-художественного произведения предстает как система персонажей.

Систему персонажей следует рассматривать с двух точек зрения:
1. как систему взаимоотношений персонажей (борьба, столкновения и т.д.) – то есть с точки зрения содержания произведения;
2. как воплощение принципа композиции и средство характеристики действующих лиц – то есть как позицию автора.

Как и любая система, персонажная сфера характеризуется через составляющие ее ЭЛЕМЕНТЫ (персонажи) и СТРУКТУРУ (относительно устойчивый способ =закон связи элементов).

ЭЛЕМЕНТЫ ПЕРСОНАЖНОЙ СФЕРЫ

Выделяют следующие КАТЕГОРИИ ПЕРСОНАЖЕЙ:

ГЛАВНЫЕ – находятся в центре сюжета, обладают самостоятельными характерами и прямо связаны со всеми уровнями содержания произведения,

ВТОРОСТЕПЕННЫЕ - также довольно активно участвующих в сюжете, имеющих собственный характер, но которым уделяется меньше авторского внимания; в ряде случаев их функция – помогать раскрытию образов главных героев,

ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ - появляющихся в одном-двух эпизодах сюжета, зачастую не имеющих собственного характера и стоящих на периферии авторского внимания; их основная функция – давать в нужный момент толчок сюжетному действию или же оттенять те или иные черты персонажей главных и второстепенных).

Кроме того, существуют еще и т.н. ВНЕСЦЕНИЧЕСКИЕ персонажи, о которых идет речь, но они не участвуют в действии (например, в «Горе от ума» А. С. Грибоедова это княгиня Марья Алексеевна, мнения которой все так боятся, или дядя Фамусова, некий Максим Петрович).
Например, роман Дефо «Робинзон Крузо» вроде бы повествует о жизни одного человека. Тем не менее, роман густо населен. В воспоминаниях и мечтах Робинзона живут разные лица (=внесценические персонажи): отец, предостерегавший сына от моря; погибшие спутники, с участью которых он часто сравнивает свою; корзинщик, за работой которого он наблюдал в детстве; желанный товарищ – «живой человек, с которым я мог бы разговаривать». Роль внесценических персонажей, как будто вскользь упоминаемых, очень важна: ведь Робинзон на своем острове и одинок, и не одинок, поскольку он олицетворяет совокупный человеческий опыт, трудолюбие и предприимчивость своих современников и соотечественников.

По каким же ПАРАМЕТРАМ определяют категорию персонажей?

Их два. Это:
– степень участия в сюжете и, соответственно, объем текста, который этому персонажу отводится;
– степень важности данного персонажа для раскрытия сторон художественного содержания.

Чаще всего эти параметры совпадают. Так, в «Отцах и детях» Базаров – главный герой по обоим параметрам, Павел Петрович, Николай Петрович, Аркадий, Одинцова – персонажи по всем статьям второстепенные, а Ситников или Кукшина – эпизодические.

Пример - «Капитанская дочка» Пушкина.
«Казалось бы, нельзя представить себе более эпизодический образ, чем императрица Екатерина: она, кажется, существует лишь для того, чтобы привести довольно запутанную историю главных героев к благополучной развязке. Но для проблематики и идеи повести это образ первостепенного значения, потому что без него не получила бы смыслового и композиционного завершения важнейшая идея повести – идея милосердия. Как Пугачев в свое время вопреки всем обстоятельствам милует Гринева, так и Екатерина милует его, хотя обстоятельства дела как будто указывают против него. Как Гринев встречается с Пугачевым как человек с человеком и лишь впоследствии тот оборачивается самодержцем, так и Маша встречается с Екатериной, не подозревая, что перед ней государыня, – тоже как человек с человеком. И не будь этого образа в системе персонажей повести, композиция не замкнулась бы, а следовательно, не прозвучала бы и художественно убедительно идея человеческой связи всех людей, без различия сословий и положений, идея того, что «творить милостыню» – одно из лучших проявлений человеческого духа, а прочное основание человеческого общежития – не жестокость и насилие, а добро и милосердие» (с)

А бывает и так, что вопрос о разделении персонажей на категории вообще теряет всякий содержательный смысл.

Например, в композиции «Мертвых душ» эпизодические персонажи отличаются от главных лишь количественно, а не качественно: по объему изображения, но не по степени авторского интереса к ним.
Количество персонажей в поэме буквально зашкаливает. Дядя Миняй и дядя Митяй, зять Ноздрева Мижуев, мальчишки, просящие у Чичикова подаяния у ворот гостиницы, и особенно один из них, «большой охотник становиться на запятки», и штабс-ротмистр Поцелуев, и некий заседатель Дробяжкин, и Фетинья, мастерица взбивать перины, какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал пятую, и далее, далее, далее.
Эти фигуры не дают толчков к сюжетному действию и никак не характеризуют ГГ – Чичикова. Более того, детализация этих фигур явно избыточная – вспомним мужиков, рассуждавших о Маниловке и Заманиловке, Ивана Антоновича Кувшинное рыло, супругу Собакевича, дочку старого повытчика, у которой на лице происходила по ночам молотьба гороху, покойного мужа Коробочки, который любил, чтобы кто-нибудь почесал ему на ночь пятки, а без этого никак не засыпал.
Однако это не избыток и уж точно не неумение автора строить сюжет. Это, наоборот, тонкий композиционный прием, при помощи которого Гоголь создал особую установку. Показал не просто образы отдельных людей, а нечто более широкое и значительное – образ населения, народа, нации. Мира, наконец.

Почти такая же композиция системы персонажей наблюдается в пьесах Чехова, причем дело еще больше осложняется: главных и второстепенных персонажей невозможно различить даже по степени участия в сюжете и объему изображения. При помощи данной системы Чехов показывает «некоторое множество обыкновенных людей, обыденное сознание, в среде которого нет выдающихся, незаурядных героев, на образах которых можно построить пьесу, но в массе своей они тем не менее интересны и значительны. Для этого и надо показать множество равноправных персонажей, не выделяя из них главных и второстепенных; только так и раскрывается в них нечто общее, а именно присущая обыденному сознанию драма несостоявшейся жизни, жизни, прошедшей или проходящей зря, без смысла и даже без удовольствия» (с)

СТРУКТУРА ПЕРСОНАЖНОЙ СФЕРЫ

Сколько персонажей необходимо и достаточно?

Работая над «Тремя сестрами», Чехов иронизировал над собой: «Пишу не пьесу, а какую-то путаницу. Много действующих лиц – возможно, что собьюсь и брошу писать». А по завершении вспоминал: «Ужасно трудно было писать «Трех сестер». Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три – генеральские дочки!».

Всякий автор сталкивается с проблемой – все ли герои обязательны? Не затесались ли среди них избыточные? И что делать, если написать массовую сцену хочется, но плодить персов желания нет?
Как у классика, где в пьесу «гражданина Жюля Верна» вводятся «красные туземцы и туземки (положительные и несметные полчища)». (Булгаков. Багровый остров).

Итак, КОЛИЧЕСТВО ПЕРСОНАЖЕЙ.

Для образования системы персонажей необходимы как минимум два субъекта.
Как вариант – может быть раздвоение героя - Семен Семенович в очках и без очков (Хармс, «Случаи»).

Максимальное число персонажей не ограничено.
По некоторым подсчетам, в «Войне и мире» Толстого около 600 действующих лиц, в «Человеческой комедии» Бальзака - около 2 000. (Для сравнения – население средневекового западноевропейского города составляло 1-3 тыс. жителей).
Цифры впечатляют.
И сразу вопрос – а сможете ли вы создать произведение с подобным количеством действующих лиц? Нет, напихать персонажей в сюжет легко. Но затем придется ими управлять – чтобы ваша вещь не выглядела, как телефонный справочник.

ПЕРСОНАЖИ ОБЯЗАНЫ ВЗАИМОДЕЙСТВОВАТЬ ДРУГ С ДРУГОМ.

Некоторым это удается. Например, мультиперсонажные вещи Кинга – «Необходимые вещи» (Needful Things), «Армагеддон» (другой перевод - «Противостояние» The Stand), «Под куполом» (Under the Dome).

Или классический пример – Гомер, «Одиссея». Филологи установили более 1700 связей между 342 персонажами поэмы. Между персонажами есть связь, если по сюжету они встречаются, разговаривают друг с другом, цитируют слова друг друга третьему персонажу или из текста ясно, что они знакомы. По структуре «Одиссея» удивительным образом напоминает социальную сеть – типа Фейсбука или Твиттера. История повторяется?))

Итак, система персонажей – это взаимосвязи и отношения между персами, то есть понятие, относящееся к композиции произведения.

Важнейшее свойство системы персонажей – ИЕРАРХИЧНОСТЬ.
Об этом мы уже говорили здесь:

В большинстве случаев персонаж находится в точке пересечения трех лучей.
Первый – это друзья, соратники (доброжелательные отношения).
Второй – враги, недоброжелатели (враждебные отношения).
Третий – прочие посторонние люди (нейтральные отношения)
Эти три луча (и люди, в них находящиеся) создают строгую иерархическую структуру

Продолжаем разговор.

«Сюжет в его становлении есть в первую очередь создание системы персонажей. Важным этапом является установление центральной фигуры и затем установление остальных персонажей, которые по нисходящей лестнице вокруг этой фигуры располагаются» (Г.А. Шенгели)

Наиболее простой и часто встречающийся случай – ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ двух образов друг другу.
Моцарт и Сальери, Гринев и Швабрин, Обломов и Штольц, Мальчиш-Кибальчиш и Мальчиш-Плохиш.

Несколько более сложный случай, когда один персонаж противопоставлен всем другим, как, например, в комедии Грибоедова «Горе от ума», где важны даже количественные соотношения: недаром Грибоедов писал, что в его комедии «двадцать пять глупцов на одного умного человека».

«Действующие лица подвергаются в произведении группировке. Простейший случай - это разделение всех действующих лиц на два лагеря: друзей и врагов главного героя. В более сложных произведениях таких групп может быть несколько, и каждая из этих групп связана различными взаимоотношениями с остальными лицами» (Томашевский Б.В. Поэтика)

Так, в «Анне Карениной» основная композиционная группировка персонажей – по заявленному в начале романа тематическому принципу: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Различные семьи в романе по-разному развивают эту тему.

В «Отцах и детях», помимо очевидного и реализованного в сюжете противопоставления Базарова всем остальным персонажам, осуществляется и другой, более скрытый и не получающий воплощения в сюжете композиционный принцип, а именно сопоставленность по сходству двух групп персонажей: с одной стороны – это Аркадий и Николай Петрович, с другой – Базаров и его родители. «И в том и в другом случае эти персонажи воплощают в себе одну и ту же проблему – проблему взаимоотношения поколений. Тургенев показывает, что, какими бы ни были отдельные люди, проблема по своей сути остается одной и той же: это горячая любовь к детям, для которых, собственно, старшее поколение и живет, это неизбежное непонимание, стремление детей доказать свою «взрослость» и превосходство, драматические внутренние коллизии вследствие этого, и все-таки, в конце концов неизбежное духовное единение поколений» (с)

Бывают и более сложные композиционные связи между персонажами.

Пример - «Преступление и наказание».
«Система персонажей организована вокруг главного героя Раскольникова; остальные персонажи находятся с ним в сложных соотношениях, причем не только сюжетных; и именно во внесюжетных связях обнаруживается богатство композиции романа.
В первую очередь Раскольников композиционно связан с Соней. По своей жизненной позиции они прежде всего противопоставлены. Но не только. В них есть и общее, прежде всего в боли за человека и в страдании, вот почему так легко и сразу понимает Соня Раскольникова. Кроме того, как подчеркивает сам Раскольников, они оба преступники, оба убийцы, только Соня убила себя, а Раскольников другого. Здесь кончается сопоставление и начинается снова противопоставление: для Достоевского совсем не равноценны эти два «убийства», более того, они имеют принципиально противоположный мировоззренческий смысл. И все-таки оба преступники, которых объединяет евангельский мотив жертвы за человечество, креста, искупления, не случайно Достоевский подчеркнул странное соседство «убийцы и блудницы, сошедшихся за чтением вечной книги». Итак, Соня одновременно и антипод и своеобразный двойник Раскольникова.

Остальные персонажи также организованы вокруг Раскольникова по тому же принципу; он как бы многократно отражается в своих двойниках, но отражается с искажениями, или же неполно.
Так, Разумихин сближается с Раскольниковым своей рассудочностью и уверенностью, что жизнь можно устроить без Бога, опираясь лишь на себя самого, но резко противопоставлен ему, так как не приемлет идею «крови по совести».

Порфирий Петрович – антипод Раскольникова, но и в нем есть что-то раскольниковское, потому что он быстрее и лучше всех понимает главного героя.

Лужин берет практическую часть теории Раскольникова о праве на преступление, но полностью выхолащивает из нее весь возвышенный смысл. В «новых течениях» он видит лишь оправдание своего беспредельного эгоизма, полагая, что новая мораль дает ему санкцию стараться только для своей пользы, не останавливаясь ни перед какими нравственными запретами. Лужин отражает философию Раскольникова в кривом зеркале цинизма, и сам Раскольников с отвращением смотрит на Лужина и его теорию – таким образом, перед нами еще один двойник, еще один близнец-антипод.

Свидригайлов, как это свойственно иронику, доводит идеи Раскольникова до логического конца, советуя ему бросить думать о благе человечества, о вопросах «человека и гражданина». Но, как всякий проник, Свидригайлов не приемлет теории Раскольникова лично для себя, скептически относясь к любой философии. И Свидригайлов вызывает у Раскольникова отвращение; они опять-таки оказываются несовпадающими двойниками, близнецами-антиподами.

Такая композиция системы персонажей вызвана необходимостью поставить и решить сложные нравственно-философские вопросы, рассмотреть теорию главного героя и ее воплощение на практике в самых различных применениях и аспектах. Композиция здесь, таким образом, работает на раскрытие проблематики» (с) Л.В. Чернец. Система персонажей.

Система персонажей – это взаимосвязи и отношения между персами, то есть понятие, относящееся к композиции произведения.

Система персонажей раскрывает содержание произведений, но - сама она являет одну из сторон их композиции.

Композиционная группировка персонажей осуществляется в соответствии с теми ТЕМАМИ и ПРОБЛЕМАМИ, которые эти персонажи воплощают.

Главные персонажи, те, чья судьба привлекла особое внимание писателя, называются героями. Прочие персонажи разделяются на второстепенные, подсобные и случайные или обстановочные. При этом возможны следующие осложнения: второстепенные персонажи могут, привлекая внимание читателя, привлекать в то же время его сочувствие или несочувствие; в первом случае автор обыкновенно стремится поставить пределы заинтересованности читателя. (с) Г.А. Шенгели.

Выделяют два типа СВЯЗИ МЕЖДУ ПЕРСОНАЖАМИ – по сюжету (теза-антитеза) и по соотношению характеров.

Систему персонажей следует рассматривать с двух точек зрения:

как систему взаимоотношений персонажей (борьба, столкновения и т.д.) - то есть с точки зрения содержания произведения;
как воплощение принципа композиции и средство характеристики действующих лиц - то есть как позицию автора.

Элементы персонажной сферы

ГЛАВНЫЕ - находятся в центре сюжета, обладают самостоятельными характерами и прямо связаны со всеми уровнями содержания произведения,

ВТОРОСТЕПЕННЫЕ - также довольно активно участвующих в сюжете, имеющих собственный характер, но которым уделяется меньше авторского внимания; в ряде случаев их функция - помогать раскрытию образов главных героев,

ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ - появляющихся в одном-двух эпизодах сюжета, зачастую не имеющих собственного характера и стоящих на периферии авторского внимания; их основная функция - давать в нужный момент толчок сюжетному действию или же оттенять те или иные черты персонажей главных и второстепенных).

Кроме того, существуют еще и т.н. ВНЕСЦЕНИЧЕСКИЕ персонажи, о которых идет речь, но они не участвуют в действии (например, в «Горе от ума» А. С. Грибоедова это княгиня Марья Алексеевна, мнения которой все так боятся, или дядя Фамусова, некий Максим Петрович).
Например, роман Дефо «Робинзон Крузо» вроде бы повествует о жизни одного человека. Тем не менее, роман густо населен. В воспоминаниях и мечтах Робинзона живут разные лица (=внесценические персонажи): отец, предостерегавший сына от моря; погибшие спутники, с участью которых он часто сравнивает свою; корзинщик, за работой которого он наблюдал в детстве; желанный товарищ - «живой человек, с которым я мог бы разговаривать». Роль внесценических персонажей, как будто вскользь упоминаемых, очень важна: ведь Робинзон на своем острове и одинок, и не одинок, поскольку он олицетворяет совокупный человеческий опыт, трудолюбие и предприимчивость своих современников и соотечественников.

Параметры определения категории персонажей

- степень участия в сюжете и, соответственно, объем текста, который этому персонажу отводится;
- степень важности данного персонажа для раскрытия сторон художественного содержания.

Система персонажей произведения

Основу предметного мира эпических и драматических произведений обычно составляют система персонажей и сюжет. Даже в произведениях, главная тема которых —человек наедине с дикой, девственной природой («Робинзон Крузо» Д. Дефо, «Уолден, или Жизнь в лесу» Г. Торо, «Маугли» Р. Киплинга), персонажная сфера, как правило, не исчерпывается одним героем. Так, роман Дефо густо населен в начале и в конце, а в воспоминаниях и мечтах Робинзона-отшельника живут разные лица: отец, предостерегавший сына от моря; погибшие спутники, с участью которых он часто сравнивает свою; корзинщик, за работой которого он наблюдал в детстве; желанный товарищ — «живой человек, с которым я мог бы разговаривать». В основной части романа роль зтих и других внесценических персонажей, как будто вскользь упоминаемых, очень важна: ведь Робинзон на своем острове и одинок, и не одинок, поскольку он олицетворяет совокупный человеческий опыт, трудолюбие и предприимчивость своих современников и соотечественников, включая самого Дефо («фонтан энергии» — так его называли биографы).

Как и любая система, персонажная сфера произведения характеризуется через составляющие ее элементы (персонажи) и структуру — «относительно устойчивый способ (закон) связи элементов». Статус персонажа тот или иной образ получает именно как элемент системы, часть целого, что особенно хорошо видно при сопоставлении изображений животных, растений, вещей и пр. в различных произведениях. В романе Дефо разведенные Робинзоном козы, его попугай, собаки и кошки, проросшие стебли ячменя и риса, изготовленная им глиняная посуда последовательно представляют «фayнy», «флору», создаваемую на наших глазах «материальную культуру». Для Дефо, по мнению одного английского критика (предположительно У. Бэджета), «чайная роза — не более чем чайная роза», природа — «только источник засухи и дождя» (В. Вулф). Но в условном мире таких жанров, как сказка, легенда, басня, притча, баллада, персонификация явлений природы и вещей обычна. В «Сказке о жабе и розе» Вс. М. Гаршина роза — «больше чем роза», это аллегория прекрасной, но очень короткой жизни. В произведениях жизнеподобного стиля нередко в персонажный ряд вводятся высшие животные, в которых, в устойчивых традициях анималистской литературы, подчеркивается то, что сближает их с человеком. «Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живших на земле»,— так начинает И.А. Бунин свой рассказ «Сны Чанга», где два основных героя —капитан и его собака Чанг. Синекдоха («каждый из живших на земле») объединяет капитана и Чанга, и на протяжении всего повествования психологическая параллель выдерживается: обоим ведомы страх и тоска, как и восторг и ликование. Ведь сердце Чанга «билось совершенно так же, как и у капитана....

Для образования системы персонажей необходимы как минимум два субъекта; их эквивалентом может быть «раздвоение» персонажа (например, в миниатюре Д. Хармса из цикла «Случаи» — Семен Семенович в очках и без очков). На ранних стадиях повествовательного искусства число персонажей и связи между ними определялись прежде всего логикой развития сюжета. «Единый герой примитивной сказки некогда потребовал своей антитезы, противоборствующего героя; еще позже явилась мысль о героине как поводе для этой борьбы — и число три надолго стало сакральным числом повествовательной композиции». Вокруг главных героев группируются второстепенные, участвующие в борьбе на той или другой стороне (важнейшее свойство структуры — иерархичность). При этом разнообразие конкретных персонажей в архаических сюжетных жанрах поддается классификации. Многочисленность действующих лиц русской волшебной сказки («Там чудеса: там леший бродит,/Русалка на ветвях сидит...») В.Я. Пропп свел к семи инвариантам, на основании выполняемых ими сюжетных функций (отлучка, запрет, нарушение и т. д.—всего 31 функция, по подсчетам ученого). В эту «семиперсонажную» схему вошли вредитель, даритель, помощник, царевна (искомый персонаж) и ее отец, отправитель, герой, ложный герой.

В древнегреческом театре число актеров, одновременно находившихся на сцене, увеличивалось постепенно. Доэсхиловская трагедия представляла собой песнь хора, к которому Феспид присоединил одного актера-декламатора, периодически покидавшего сцену и возвращавшегося с сообщениями о новых событиях.«... Эсхил первый ввел двух вместо одного; он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации». Так установился обычай исполнения пьесы тремя актерами (каждый мог играть несколько ролей), соблюдавшийся и римлянами. Нововведение Эсхила создало «предпосылку для изображения столкновения между двумя сторонами»; присутствие же третьего актера включало в действие второстепенных лиц.

Сюжетные связи как системообразующий принцип могут быть очень сложными, разветвленными и охватывать огромное число персонажей. В «Илиаде» Гомера воспевается не только Ахилл, его гнев («Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына...»), но и множество героев и покровительствующих им богов, вовлеченных в Троянскую войну. По некоторым подсчетам, в «Войне и мире» Л.Н. Толстого — около шестисот действующих лиц, а в «Человеческой комедии» О. Бальзака —около двух тысяч. Появление этих лиц в большинстве случаев мотивировано сюжетом.

Однако сюжетная связь — не единственный тип связи между персонажами; в литературе, простившейся с мифологической колыбелью, он обычно не главный. Система персонажей — это определенное соотношение характеров. При разнообразии пониманий «характера», сама типизация и связанная с ней индивидуализация изображаемых лиц — принцип художественного творчества, объединяющий писателей различных времен и народов. «...Люди не сходны, те любят одно, а другие другое»,—говорит Гомер устами Одиссея («Одиссея». Песнь 14).

Чаще всего сюжетные роли героев более или менее соответствуют их значимости как характеров. Антигоне из одноименной трагедии Софокла главная, страдательная роль уготована мифом. Конфликт между нею и Креонтом, отражающий «различное понимание существа закона» (как традиционной религиозно-нравственной нормы или как воли царя), его кровавая развязка (три смерти: Антигоны, Гемона, Эвридики, позднее раскаяние Креонта) — такова мифологическая фабула, «основа и как бы душа трагедии...», по Аристотелю. Но разрабатывая, драматизируя эту «сплетенную», с перипетиями и узнаваниями, фабулу, Софокл «захватывает и характеры...». Из способов, которыми драматург создает вокруг Антигоны героический и трагический ореол, очень важно общее соотношение характеров, их противопоставление. «Антигона предстает перед нами еще более героичной и смелой,— пишет А.А. Тахо-Годи,—когда видишь рядом с ней тихую, пугливую Йемену. Страстная, юношеская дерзость Гемона подчеркивает твердое, осознанное решение Креонга. Мудрое знание истины в речах Тиресия доказывает полную несостоятельность и бессмысленность поступка Креонта». Софокл «захватывает» даже характеры эпизодических лиц, в особенности «стража». «...Этот хитрец ловко выгораживает себя, предавая в руки Креонта Антигону».

В эстетике большинства направлений европейской литературы характеры важнее сюжета, оцениваемого прежде всего в его характерологической функции. «Действие является наиболее ясным раскрытием человека, раскрытием как его умонастроения, так и его целей» ,— считал Гегель. Обычно главные герои произведений, через которых раскрывается творческая концепция, занимают центральное положение и в сюжете. Автор сочиняет, выстраивает цепь событий, руководствуясь своей иерархией характеров, в зависимости от избранной темы.

Для понимания главного проблемного героя (героев) могут играть большую роль второстепенные персонажи, оттеняющие различные свойства его характера; в результате возникает целая система параллелей и противопоставлений, несходств в сходном и сходств в несходном. В романе И.А. Гончарова «Обломов» тип главного героя поясняют и его антипод, «немец» Штольц, и Захар (составляющий психологическую параллель своему барину), но в особенности —требовательная в своей любви Ольга и нетребовательная, тихая Агафья Матвеевна, создавшая для Ильи Ильича идиллический омут. А.В. Дружинин находил фигуру Штольца даже излишней в этом ряду: «Создание Ольги так полно —и задача, ею выполненная в романе, выполнена так богато, что дальнейшее пояснение типа Обломова через другие персонажи становится роскошью, иногда ненужною. Одним из представителей этой излишней роскоши является нам Штольц <...> на его долю, в прежней идее автора, падал великий труд уяснения Обломова и обломовщины путем всем понятного противопоставления двух героев. Но Ольга взяла все дело в свои руки <.. .> сухой неблагодарный контраст заменился драмой, полною любви, слез, смеха и жалости».

Все эти и другие персонажи, также по-своему оттеняющие тип Обломова (Алексеев, Тарантьев и др.), введены в сюжет очень естественно: Штольц —друг детства, знакомящий Обломова с Ольгой; Захар всю жизнь при барине; Агафья Матвеевна — хозяйка снятой квартиры и т. д. Все они составляют ближайшее окружение главного героя и освещены ровным светом авторского внимания.

Однако между местом героя в сюжете произведения и в иерархии характеров могут быть существенные диспропорции. Их формальные предпосылки многочисленны. В самом сюжете, наряду с событиями, образующими причинно-временную цепь (ее часто называют фабулой), могут быть так называемые свободные мотивы. Их появление, расшатывающее жесткую структуру событий, свойственную архаическим жанрам, фиксируется очень рано. Так, сравнивая басни римского поэта Федра (I в. н. э.) и древнегреческого поэта Бабрия (II в. н. э.), М.Л. Гаспаров указывает на гораздо большую обстоятельность и свободу изложения у Бабрия. «Среди образов и мотивов художественного произведения различаются структурные, органически входящие в сюжетную схему, и свободные, непосредственно с ней не связанные: если изъять из произведения структурный мотив, разрушится весь сюжет, если изъять свободный мотив, то произведение сохранит стройность и смысл, но станет бледнее и беднее. И вот, можно заметить, что Федр разрабатывает почти исключительно структурные образы и мотивы, а Бабрий обращает главное внимание на свободные образы и мотивы». Введение свободных мотивов (отступлений от основного сюжета), сочетание в произведении непересекающихся или слабо связанных друг с другом сюжетных линий, сама детализация действия, его торможение описательными, статичными эпизодами (портрет, пейзаж, интерьер, жанровые сцены и пр.) — эти и другие усложнения в композиции эпических и драматических произведений открывают для писателя различные пути воплощения творческой концепции, в том числе возможность раскрытия характера не только в связи с его участием в сюжете.

В романе «Обломов» есть вводный эпизод — «Сон Обломова», где как бы останавливается время; критики разных направлений (Дружинин, Добролюбов, Ап. Григорьев) увидели в нем ключ ко всему роману, поскольку именно здесь раскрывается укорененность «обломовщины» в национальной жизни. Сравнив Гончарова с фламандскими живописцами, опоэтизировавшими свой край, Дружинин подчеркнул глубокий смысл деталей описания и эпизодических лиц: «Тут нет ничего лишнего, тут не найдете вы неясной черты или слова, сказанного попусту, все мелочи обстановки необходимы, все законны и прекрасны. Онисим Суслов, на крыльцо которого можно было попасть не иначе, как ухватясь одной рукой за траву, а другою за кровлю избы,—любезен нам и необходим в этом деле уяснения». Ап. Григорьев видел в «Сне Обломова» «зерно, из которого родился весь "Обломов"»; именно здесь «автор становится истинным поэтом...». Н.А. Добролюбов в своем анализе «обломовщины» также обращается к материалу «Сна», в котором для него самое важное—воспитание Илюши. «...Гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства».

Ариадниной нитью, позволяющей увидеть за персонажами систему характеров, является прежде всего творческая концепция, идея произведения; именно она создает единство самых сложных композиций. В понимании этой концепции, основной мысли произведения, конечно, возможны и даже неизбежны расхождения: любая интерпретация в той или иной степени субъективна. Но как в адекватных, так и в полемичных по отношению к авторской концепции интерпретациях персонажи и их расстановка рассматриваются не наивно реалистически, а в свете общей идеи, единства смысла произведения.

В.Г. Белинский в разборе «Героя нашего времени» М.Ю. Лермонтова усматривал связь между пятью частями этого романа-цикла, с их разными героями и сюжетами, в «одной мысли» — в психологической загадке характера Печорина. Все остальные лица, «каждое столько интересное само по себе, так полно образованное — становятся вокруг одного лица, составляют с ним группу, которой средоточие есть это одно лицо, вместе с вами смотрят на него, кто с любовию, кто с ненавистию...». Рассмотрев «Бэлу» и «Максима Максимыча», критик отмечает, что Печорин «не есть герой этих повестей, но без него не было бы этих повестей: он герой романа, которого эти две повести только части». В «Анне Карениной» основные сюжетные линии (Анна — Каренин — Вронский, Кита — Вронский — Левин, Долли — Стива) объединены прежде всего семейной темой, в толстовском понимании и оценках. Известны слова писателя: «Я горжусь... архитектурой — своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи». «Внутренняя связь», сложная перекличка эпох и ценностей—в основе композиции «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова.

В свете той или иной концепции произведения, охватывающей его в целом, и с учетом многообразия структур образа, определяется значение персонажа как характера. При этом оказывается, что приблизительно равная занятость в сюжете не означает сходного статуса характеров. В «Венецианском купце» Шекспира Шейлок намного превосходит —по потенциалу многозначности образа —своего должника Ангонио, как и остальных лиц (вопреки или благодаря замыслу автора?). В «Войне и мире» Толстого Тихон Щербатый несопоставим с Платоном Каратаевым—символом «роевой жизни», мысленным судьей Пьера в эпилоге (хотя в сюжете и Щербатый, и Каратаев — эпизодические лица). Главный проблемный герой спрятан в глубине повествования («особенный человек» Рахметов в тайнописи романа Чернышевского «Что делать?»), его образ может быть даже «внесценическим, как в пьесе Булгакова «Последние дни (Пушкин)». По воспоминаниям Б.С. Булгаковой, В.В. Вересаев «сначала... был ошеломлен, что МА. решил пьесу писать без Пушкина (иначе будет вульгарной), но, подумав, согласился». В «абсурдистских» пьесах Э. Ионеско «Стулья» и С. Беккета «В ожидании Годо» образы тщетно ожидаемых созданы в диалоге присутствующих на сцене.

Внесценическому изображению по эксцентричности приема не уступают раздвоение персонажа, знаменующее различные начала в человеке («Добрый человек из Сезуана» Б. Брехта, «Тень» Е. Шварца, разрабатывающая идущий от А. Шамиссо мотив), а также его превращение (в животное, насекомое: «Превращение» Ф. Кафки, «Собачье сердце» М.А. Булгакова, «Клоп» В. Маяковского). Сложный, двоящийся сюжет здесь раскрывает в сущности один характер.

Неучастие персонажа в основном действии произведения — нередко своеобразный знак его важности как выразителя общественного мнения, символа, авторского резонера и пр. В художественном реализме, с его вниманием к социально-историческим обстоятельствам, такие лица и воплощают обычно эти обстоятельства, помогая понять мотивы поступков главных героев. В «Госпоже Бовари» Флобера символом пошлости выступает аптекарь Омэ, местный просветитель, корреспондент газеты «Руанский фонарь», чьи рассуждения напоминают «Лексикон прописных истин», составленный писателем; вечное присутствие самодовольного Омэ и скука Эммы тесно связаны. Аналогична роль гротескного Ипполита Ипполитыча в рассказе Чехова «Учитель словесности», говорящего в предсмертном бреду о том, что «Волга впадает в Каспийское море...»; его общие места утрируют механистичность, ритуальность реплик Шелестовых и их гостей, не сразу открывшуюся Никитину. В «Грозе» А.Н. Островского не участвующие в интриге пьесы Феклуша и Кулигин —как бы два полюса духовной жизни города Калиною. По мнению Добролюбова, без так называемых «ненужных» лиц в «Грозе» «мы не можем понять лица героини и легко можем исказить смысл всей пьесы...».

Свобода драматурга-реалиста в построении системы персонажей особенно очевидна на фоне классицистического правила единства действия —руководства к подбору лиц [так, Корнель порицался за введение в «Сид» Инфанты, «ибо персонаж сей никак не способствует и не препятствует заключению названного брака...» (Родриго и Химены)].

Однако свобода не есть произвол. И в постклассицистическую эпоху действовал критический фильтр, обнаруживающий «лишних» персонажей. «...Пьеса выиграла бы,—советует Чехов Е.П. Гославскому,— если бы Вы кое-кого из действующих лиц устранили вовсе, например, Надю, которая неизвестно зачем 18 лет и неизвестно зачем она поэтесса. И ее жених лишний. И Софи лишняя. Преподавателя и Качедыкина (профессора) из экономии можно было бы слить в одно лицо. Чем теснее, чем компактнее, тем выразительнее и ярче». Салтыков-Щедрин ядовито рецензирует комедию Ф. Устрялова «Слово и дело»: «Второй акт в доме Мартовых. Это семейство состоит из старухи Мартовой, дочери Наденьки и госпожи Репиной, которая введена автором в пьесу единственно для того, чтобы показать, что в природе могут существовать и тетки».

В то же время принцип «экономии» в построении системы персонажей прекрасно сочетается, если этого требует содержание, с использованием двойников (два персонажа, но один тип: Розенкранц и Гильдестерн в «Гамлете» Шекспира; Добчинский и Бобчинский в «Ревизоре» Н.В. Гоголя; Чибисов и Ибисов, Шатала и Качала в «Смерти Тарелкина» А.В. Сухово-Кобылина), собирательных образов и соответствующих «массовых сцен», вообще с многогеройностью произведений. Работая над «Тремя сестрами», Чехов иронизировал над собой: «Пишу не пьесу, а какую-то путаницу. Много действующих лиц — возможно, что собьюсь и брошу писать». А по завершении пьесы вспоминал: «Ужасно трудно было писать «Трех сестер». Ведь три героини, каждая должна быть на свой образец, и все три —генеральские дочки!». Многолюдность чеховской драматургии 1900-х годов подчеркивает общую, устойчивую конфликтную ситуацию, «скрытые драмы и трагедии в каждой фигуре пьесы». Естественно тяготеют к многоперсонажности авторы эпопей, нравоописательных панорам и других жанров, предполагающих широкий охват действительности. В «Войне и мире» Толстого, по выводу АА. Сабурова, персонажная система включает четыре категории (главные, второстепенные, эпизодические, вводные лица), при этом «значение низших категорий несравненно больше, чем в романе».

Собирательные образы—примета стиля многих произведений ранней советской литературы («Железный поток» А. Серафимовича, «Мистерия-буфф» Маяковского и др.). Часто этот прием был и данью моде, исполнением социального заказа, в связи со своеобразной «сакрализацией» темы народа. Массовки на сцене —мишень сатиры Булгакова в «Багровом острове», где в пьесу «гражданина Жюля Верна» вводятся «красные туземцы и туземки (положительные и несметные полчища)», а также И. Ильфа и Евг. Петрова: в их рассказе «Как создавался Робинзон» редактор советует романисту-ремесленнику, пишущему о «советском Робинзоне», показать «широкие слои трудящихся». В пародиях сатириков подчеркнута, благодаря комической гиперболе, знаковостъ приема, свойственная нормативным жанрам вообще.

Но, в отличие от клише конъюнктурных поделок, «язык» жанровых канонов литературы прошлого вызывает радость узнавания, встречи с детством культуры. Этот «язык» включает устойчивый ансамбль персонажей, носящих традиционные (часто «говорящие») имена. Уже перечень действующих лиц порождает очень конкретные ожидания, представления о типе произведения, его конфликте и характерах, развязке. Например, такие герои пьесы, как хвастун Вертолет, его дядя Простодум, богатая дворянка Чванкина и ее дочь Милена, советник из наместничества Честон и его сын Замир, явно обещают классицистическую комедию (это «Хвастун» Я.Б. Княжнина).

Изучение систем персонажей в аспекте исторической поэтики, их знаковое, очень яркой в некоторых жанрах (комедия дель арте, мистерия, моралите, рыцарский, пасторальный, готический романы, агиография и др.), подготавливает и к более глубокому восприятию современной литературы, изощренно и широко использующей накопленное культурой богатство.

Персонаж (фр. personnage, от лат. persona – особа, лицо, маска) – вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в произведении. В том же значении в современном литературоведении используются словосочетания литературный герой, действующее лицо (преимущественно в драме, где список лиц традиционно следует за названием пьесы). В данном синонимическом ряду слово персонаж – наиболее нейтральное Героем (от греч. heros – полубог, обожествленный человек) в некоторых контекстах неловко называть того, кто лишен героических черт. Понятие персонажа (героя, действующего лица) – важнейшее при анализе эпических и драматических произведений, где именно персонажи, образующие определенную систему, и сюжет (т.е. система, ход событий) составляют основу предметного мира. В эпосе героем может быть и повествователь (рассказчик ), если он участвует в сюжете (Гринев в "Капитанской дочке" Пушкина) В лирике же, воссоздающей прежде всего внутренний мир человека, персонажи (если они есть) изображаются пунктирно, фрагментарно, а главное – в неразрывной связи с переживаниями лирического субъекта (например, воображаемый собеседник в стихотворении М. Цветаевой "Попытка ревности"). Иллюзия собственной жизни персонажей в лирике (по сравнению с эпосом и драмой) резко ослабевает.

Чаще всего литературный персонаж – это человек. Степень конкретности его изображения может быть очень разной и зависит от многих причин. Он может занимать в системе персонажей разное место и, соответственно, быть нарисован в полный рост или представлен через немногие детали.

Но в рамках эпизода в центре внимания часто оказывается именно эпизодическое лицо. Сам выбор героя в сильной степени зависит от жанра ; можно говорить о «жанровых героях» в традиционалистской литературе. Так, в эпопее герой, по Н. Буало, должен быть благородным и по происхождению, и по характеру, но при этом быть правдоподобным.

Структура образа в эпических произведениях иная, чем в драме . Принципы и приемы изображения определяются замыслом произведения, творческим методом писателя: о второстепенном персонаже реалистической повести в биографическом, социальном плане сообщено больше, чем о главном герое модернистского романа. Наряду с людьми в произведении могут действовать и разговаривать животные, растения, вещи, природные стихии, фантастические существа, роботы («Лягушка-путешественница» В.М.Гаршина, "Маугли" Р. Киплинга, "Человек-амфибия" А. Беляева).

Есть жанры, виды литературы, в которых такие антропоморфные персонажи обязательны или очень вероятны: сказка, басня, баллада, анималистская литература, научная фантастика и др.

Персонажную сферу литературы составляют не только отдельные субъекты, но и собирательные герои (их прообраз – хор в античной драме). Интерес к проблемам народности, социальной психологии, в частности к психологии толпы, стимулировал в XIX– XX вв. развитие данного ракурса изображения, введение в сюжет массовых сцен (рабочая слободка в романе М. Горького "Мать"). Близки к собирательным групповые персонажи, где число лиц ограничено и обычно они названы по имени (семь «временно-обязанных» мужиков в поэме Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»).

В большинстве произведений есть внесценические персонажи, расширяющие его пространственно-временные рамки и укрупняющие ситуацию («Мизантроп» Мольера, «Горе от ума» Грибоедова). Это понятие применяется не только к драме но и к эпосу, где аналогом сцены можно считать прямое (т.е. данное не в пересказе какого-то героя) изображение лиц. Так, в рассказе Чехова «Хамелеон» к внесценическим лицам относятся генерал и его брат – любители собак разных пород. Есть произведения, где внесценический герой является главным. Такова пьеса М. Булгакова «Александр Пушкин (Последние дни)», действие которой происходит после гибели поэта.

Еще один вид персонажа – заимствованный , т.е. взятый из произведений других писателей и обычно носящий то же имя. Такие герои естественны, если заимствовался сюжет (Федра и Ипполит в трагедиях «Ипполит» Еврипида, «Федра» Сенеки, «Федра» Расина). Но известный читателю герой (а к неизвестным в подобных случаях не обращаются) может вводиться в новый ансамбль персонажей, в новый сюжет (Молчалин в цикле Салтыкова-Щедрина «В среде умеренности и аккуратности», Чичиков, Ноздрев и другие герои «Мертвых душ» в «Похождениях Чичикова» Булгакова). В подобных случаях заимствование персонажа, с одной стороны, обнажает условность искусства, с с другой – способствует семиотической насыщенности изображения и его лаконизму: ведь имена «чужих» героев, как правило, давно стали нарицательными, автору не нужно их как-то характеризовать.

Можно выделить и другие виды персонажей. Напр., вводится двойник , чье фантомное существование порождено раздвоенностью сознания героя (традиция, имеющая глубокие корни в мифологии, религии): таковы черт Ивана

Сознание и самосознание персонажа.

Персонаж - вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в произведении. Персонажи + сюжет - основа предметного мира. Чаще всего персонаж - человек. Но! Нечеловеческие персонажи - носители нравственных качеств.

Персонаж (художественный образ, воплощающий данный характер с той или иной степенью эстетического совершенства) vs характер (общественно значимые черты, проявляющиеся достаточно отчётливо в поведении и умонастроении людей). Число персонажей и характеров обычно не совпадает. Есть лица, не имеющие характера.

Тип - более высокая степень обобщения, чем характер. При оценке характера важно его общенациональное, общечеловеческое значение. Средства раскрытия характера - компоненты предметного мира. Персонажи оцениваются с эстетической точки зрения - как полно они выражают характер.

Внесценические герои - экономия средств изображения; заимствованные персонажи.

В персонажную сферу входят 1) отдельные лица 2) групповые образы (семь временно-обязанных мужиков) 3) собирательные герои (толпа).

Система персонажей складывается из составляющих элементов (персонажи) и структуры (относительно устойчивый способ связи элементов). Статус персонажа тот или иной образ получает именно как элемент системы. Для образование системы необходимы как минимум два субъекта. Важнейшее свойство структуры - иерархичность.

Связь между персонажами: сюжетная vs соотношение характеров. Чаще всего сюжетные роли героев соответствуют их значимости как характеров. Второстепенные персонажи - оттеняют различные свойства главного проблемного героя.

Творческая концепции создаёт единство композиций.

Внесценическое изображение vs раздвоение, превращение - ознаменование различных начал в человеке. Неучастие персонажа в основном действии - нужен как символ, резонёр.

Изучение персонажа как действующего лица.

Персонажи в лирики - люди - объекты восприятия лирического субъекта. Поспелов: персонаж существует в тех произведениях, где объектом лирической медитации становится отдельная личность, воплощающая в себе характерность социального бытия, обладающая индивидуальными чертами. Более широкое понятие - любое лицо, попавшее в зону восприятия субъекта. Лирика - персонажная и бесперсонажная. Персонаж в лирике раскрывается через отношение лирического субъекта. Важнейшие способ создания персонажей - номинации: первичные (имена, прозвища, местоимения) и вторичные (качества, признаки). В лирике повышается значимость номинаций-местоимений. Характеры редко бывают в лирике - мало средств к раскрытию. Но системы персонажей - бывают.

просмотров

Сохранить ВКонтакте